Одна из таких «детективных» поисковых историй связана с парадным коронационным портретом Екатерины Второй, который хранится у меня уже несколько лет. Меня, как российского немца, личность величайшей русской императрицы всегда очень интересовала, привлекала. Ведь именно благодаря знаменитому манифесту о переселении немцев в Россию, изданному Екатериной Великой в 1762 году, мои предки также оказались в поисках лучшей доли на русской земле. Потому живописный портрет Государыни, увиденный на одном из аукционов Парижа, не мог не привлечь от моего внимания. О том, что на картине изображена русская императрица я знал от аукционистов, однако, никаких надписей и подписей на портрете не было. Не было и никакой информации об авторе, создавшем этот довольно большого формата торжественный образ. Однако было ясно, что художник явно неуверенно себя «чувствовал», изображая внешность царицы, атрибуты мощи её власти: он представил Екатерину без короны и традиционной державы, нелепыми казались изображённые художником лари с драгоценностями, отсутствовавшие в других коронационных портретах императрицы, например, русских мастеров И.П. Аргунова, А.П. Антропова, итальянца С. Торелли, смущали и княжеские шапки самых разных форм, изображённые безвестным мастером на фоне портрета. Но произведение всё равно казалось каким-то необычным, хотелось узнать о нём больше. Через какое-то время выяснилось о существовании «двойника» моего портрета Екатерины – в экспозиции Инсбрукского Хофбурга, музея-резиденции австрийских правителей нашёлся очень похожий большой портрет кисти известного австрийского художника XVIII века Мартина ван Майтенса. Разве что портрет из Инсбрука изображал императрицу Марию Терезию! Но всё было очень похоже: манера исполнения, композиция, даже физиогномическое сходство было очевидным! Выясняя историю бытования моего портрета императрицы Екатерины, удалось узнать, что ранее его действительно приписывали кисти последователя, ученика ван Майтенса – отсюда сходство манеры исполнения, «неуверенность» в изображении атрибутов русской царицы – конечно, ведь художник был иностранцем и не знал, как точно выглядят символы власти русского правителя. А также выяснилось и то, что первоначально этот портрет зарубежные историки позиционировали как изображение императрицы Марии Терезии, а отнюдь не царицы Екатерины Второй. И всё же, то, что этот портрет изображает именно Екатерину удалось доказать. Оказалось, что во время одной из реставраций картины с тыльной стороны была заклеена проясняющая всё надпись: “Catherine II Kremlin Moscou 1812”. Так Мария Терезия стала Екатериной Второй. Сама по себе эта надпись также крайне интересна: в 1812 году Австрия становится союзницей России в борьбе с Наполеоном и, возможно, этот портрет стал добрым жестом австрийцев – подарком русским политикам. Портрет императрицы Марии Терезии «переписали», превратив его в образ Екатерины Великой. Но как он оказался в Париже? Это предстоит разгадать, возможно, он попал туда вместе с эмигрантами из России уже после революции 1917 года.